"... за всяким политически значимым эфиром, отметил Парфенов, угадываются цели и задачи власти. Саму власть он сравнил с «дорогим покойником»: «О ней — только хорошо или ничего». Телекорреспонденты, по Парфенову, превратились в служащих телеканалам чиновников, которые неспособны заниматься подлинной журналистикой. Новости, по мнению журналиста, походят на Центральное телевидение СССР. «Репортажи подменяет протокольная съемка: Возможны показы и вовсе без инфоповодов — на прореженной эфирной грядке любой овощ будет выглядеть фигурой просто в силу регулярного появления на экране», — с горечью продолжал Парфенов."...

"... 

«Высшая власть предстает дорогим покойником»


Получив лауреатскую статуэтку, Парфенов не стал ограничиваться дежурными благодарностями. Фото ИТАР-ТАСС

Леонид Парфенов после церемонии вручения премии имени Влада Листьева в студии телецентра «Останкино». Фото Persona Stars

Антон Хреков, замгендиректора НТВ Татьяна Миткова и Леонид Якубович на вручении премии Листьева. Фото «КоммерсантЪ»

Мария Беленькая№ 223, 29 Ноября 2010г.
Леонид Парфенов приравнял методы российского телевидения к советским


Телеведущий Первого канала в прошлую пятницу превратил помпезное мероприятие в яркое гражданское выступление. На вручении ему телепремии Парфенов заявил, что федеральные каналы показывают ненастоящую Россию.

Премия имени Владислава Листьева была учреждена Академией российского телевидения, и Леонид Парфенов был на торжественной церемонии объявлен первым ее лауреатом.

Леонид получил статуэтку мальчика, который, обхватив руками колени, мечтательно смотрит в небо. После вступительного благодарственного слова Парфенов, стоя на трибуне перед собравшимися телезвездами и руководством федеральных каналов, перешел к основной речи. Он достал из кармана пиджака листы бумаги, извиняясь перед публикой за то, что из-за волнения будет читать текст по бумажке. Слушали его среди прочих и гендиректор Первого канала Константин Эрнст, и тележурналисты Владимир Познер, Светлана Сорокина, Марианна Максимовская. Публика, забыв на время про шампанское, молчала, не шевелясь, боясь выдать одобрение или неодобрение слов журналиста.

Начал Парфенов с рассказа о том, как навестил в больнице избитого журналиста «Коммерсанта» Олега Кашина, отметив, что он писал на темы, которые «немыслимы на ТВ, был один Андрей Лошак, да и тот весь вышел в интернет».

Приведя еще один пример качественной журналистской работы, интервью корреспондента того же «Коммерсанта» Андрея Колесникова с Владимиром Путиным, в котором премьеру был задан вопрос «Зачем вы загнали в угол Ходорковского?», ведущий сказал, что газеты и телеканалы «рассказывают о разных Россиях», а оставшуюся часть речи посвятил сравнению практик российского телевидения с приемами пропаганды, применявшимися на телеканалах СССР.

Парфенов назвал предлоги, под которыми оно произошло: «Ради искоренения олигархов, а потом ради единства рядов в контртеррористической войне». 


А за всяким политически значимым эфиром, отметил Парфенов, угадываются цели и задачи власти. 


Саму власть он сравнил с «дорогим покойником»: «О ней — только хорошо или ничего». Телекорреспонденты, по Парфенову, превратились в служащих телеканалам чиновников, которые неспособны заниматься подлинной журналистикой. Новости, по мнению журналиста, походят на Центральное телевидение СССР. 


«Репортажи подменяет протокольная съемка: Возможны показы и вовсе без инфоповодов — на прореженной эфирной грядке любой овощ будет выглядеть фигурой просто в силу регулярного появления на экране», — с горечью продолжал Парфенов.

В ответ — молчание

Именитые тележурналисты наградили речь коллеги аплодисментами, однако никто больше на сцену не поднялся, хотя формат мероприятия это позволял.

Двое из присутствовавших на церемонии — Познер и Сорокина — позднее прокомментировали выступление своего коллеги. Познер в эфире радиостанции «Эхо Москвы» похвалил речь Парфенова, подчеркнув, что критика прежде всего обращена к власти, а в журналистском цеху проблема и так всем известна.

При этом вся та критика, с которой Парфенов обрушился на телевидение, самими федеральными каналами осталась незамеченной: в эфир она просто не пошла. Впрочем, на сайте Первого канала доступна для просмотра полная видеозапись выступления Парфенова, как и текст его речи.

Активно растиражировало критику известного ведущего государственное агентство РИА «Новости». «От оценок Парфенова и анализа положения не стоило бы отмахиваться», — написал политический обозреватель агентства Николай Троицкий.

Коллега Парфенова по Первому каналу Кирилл Клейменов намекнул, что теперь под вопросом дальнейшая работа Леонида на телеканале. «Он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы — в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем», — заявил он.

Вместе с президентом

Искренняя речь политически неангажированного журналиста укладывается в новую стилистику президента Медведева, на прошлой же неделе назвавшего нынешнюю политическую ситуацию словом «застой», считает замглавы Центра политических технологий Алексей Макаркин.

«Парфенов выразился даже резче, чем глава государства, но сигналы идут в одном направлении», — говорит «Труду» Макаркин. — Создался прецедент: прежде из системных телевизионных кругов критика в собственный адрес не звучала».

А сразу после знаменитого видеообращения Медведева, критикующего политическую систему страны, социологи Левада-Центра опубликовали опрос, согласно которому 32% россиян считают, что в стране застой.

Примечательно, что заявление Медведев сделал почти накануне послания Федеральному собранию, которое будет зачитано во вторник 30 ноября.

Еще раньше было объявлено о скором возобновлении выхода газеты «Московские новости», которую многие называют «медведевским проектом». Все эти сигналы можно расценивать как то, что Медведев готовит собственный медиаблок, с помощью которого он будет добиваться расположения избирателей. В политических кругах крепнут слухи о том, что под Медведева в ближайшее время будет создана новая партия.

«Парфенов и Медведев заговорили об одном и том же», — сказал «Труду» политолог Дмитрий Орешкин, назвав речь тележурналиста «показательной».

Запись выступления журналиста быстро стала популярной в Сети, где в первые же сутки ее просмотрели сотни тысяч человек. Жанр оппозиционного выступления в последние месяцы вообще стал одним из самых востребованных в Рунете.



Как СМИ комментируют выступление Парфенова

Николай Сванидзе, телеведущий — в интервью gzt.ru

«Цензура смягчается»

Это не скажется на его карьере. Он же это говорил не лично Эрнсту или Добродееву. Этот упрек относится к нынешней государственной системе. Ему не станет никто мстить за это — смешно. Что касается того, что Парфенов заявил это во всеуслышание, это в какой-то степени свидетельствует, что режим, в том числе и цензурный режим, смягчается.

Эдуард Сагалаев, президент национальной ассоциации телерадиовещателей — в интервью «Русской службе новостей»

«Речь не согласована»

Леониду сказали, что он как лауреат имеет право сказать о том, что его волнует. Он сидел дома, долго думал и написал вот этот текст. Он до конца сомневался, прав ли он, делая это там и в такой форме. Поэтому я, обладая некоторым пониманием ситуации и политическим опытом, считаю, что ни в коем случае это не было ни с кем согласовано.

Владимир Познер, телеведущий — в интервью Би-Би-Си

«Обращался к власти»

Парфенов понимал, что это выйдет за сферу студии Первого канала, это попадет в интернет, на радио и будет широко комментироваться в России. То есть это какой-то стейтмент, на который придется реагировать. Я убежден, что положение вещей изменится так или иначе. Вопрос в том, в какую сторону. Это мы увидим в течение ближайшего времени, где-то года-полутора. Либо будет еще большее ужесточение, либо, наоборот, будет какое-то послабление, будет другой подход. Я полагаю, что это будет видно очень скоро.

Ксения Ларина, обозреватель радиостанции «эхо москвы» — в блоге

«Проводы покойника»

Речь Парфенова ценна прежде всего не содержанием, а контекстом: где, перед кем и в какой час он провозглашена. Судя по тому, как он волновался, решение далось ему непросто. Ни одной реакции в течение выступления — ни смешка, ни вздоха, ни случайного шороха. Если посмотреть эпизод без звука — полное ощущение похорон. И судя по бесстрастным лицам близких «покойного», его уход не слишком их расстроил. Парфенов, как и Шевчук, посягнул на «святое» — нарушил протокол, нарушил правила игры.

Кирилл Клейменов, глава дирекции информационных программ первого канала — в интервью gq. ru

«Парфенов подставил Эрнста»

Леонид прекрасно знал, что Константин Эрнст за него боролся и поддержал, когда многие от него отвернулись. При этом он наверняка предполагал, что у Эрнста из-за этой речи могут быть проблемы — в конце концов, он прекрасно осведомлен о той системе координат, в которой мы все существуем. Для меня в этой истории очень многое остается неясным. Парфенов всегда был достаточно отстранен от политики, это человек исключительно творчества. У него много раз была возможность в острых ситуациях заявить о своей позиции, но он этого не делал. И мне интересно — почему сейчас?

Арина Бородина, Обозреватель газеты «Коммерсантъ» — в интервью телеканалу «Дождь. Optimistic Channel»

«В расчете на руководство каналов»

Эта речь была однозначно обращена к присутствующим в зале. Он говорил о начальниках телевидения, центральных каналах. Думаю, что присутствующие не предполагали, что такая речь может прозвучать. Я спросила у него после, понимал ли он, где это произносит и какая реакция может последовать. Леонид посмотрел непонимающим взглядом и ответил мне: «А как, как я должен был поступить?!» Тем не менее, на мой взгляд, каких-то серьезных сдвигов в журналистике после этого выступления ждать не стоит.

Критические выступления 2010 года, популярные в рунете

Юрий Шевчук: «Гражданское общество только снится»

29 мая на встрече с Владимиром Путиным музыкант указал на расслоение в обществе и спросил, будут ли разгонять очередной «Марш несогласных». Внятных ответов Шевчук так и не получил. youtube.com



Анна Баскакова: «Мы потушим, вам дадут орден»

15 августа искусствовед опубликовала в ЖЖ открытое письмо к Сергею Шойгу. Анна пишет о том, что тушить пожары лесникам нечем, а также обвиняет главу МЧС в бездействии, лжи и приукрашивании реальной ситуации. livejournal.com


Михаил Ходорковский: «У нас застой»

1 ноября в своем выступлении глава «ЮКОСа» признается, что ему стыдно за свое государство, где вместо стабильности — застой и «люди, называющие себя патриотами, отчаянно сопротивляются любому изменению, ограничивающему их кормушки и вседозволенность». khodorkovsky.ru


Андрей Лошак: «Проживем без государства»

2 ноября в своей колонке журналист пишет о том, что Путин окончательно отстранил народ от управления страной. По мнению Лошака, наше общество спасут самоорганизация и взаимопомощь. openspace.ru

 ..."(полный текст) P.S... (НЕЗАКОНЧЕНО!)

"...Свобода текста делает старые авторитеты ненужными. Поэтому новая политическая повестка для российского государства, как и для американского, – что делать с освобождением текста? Как адаптироваться? Кого закрывать? Нулевые годы были сезоном охоты на коллективного Ходорковского – некоего бизнесмена, чересчур самостоятельного и не желающего делиться. Следующее десятилетие врагами народа и главными сидельцами будут интернет-деятели, постоянно «ворующие» «сведения, составляющие коммерческую и гостайну», «распространяющие клевету» и занимающиеся другими видами «информационного терроризма». Так же, как и для западных государств, запретительные реакции окажутся в конечном счете неэффективны. "...

"...

Андрей Мирошниченко

30.11.10 | 15:55
Покровитель интернета против повелителя нефтегаза
История с WikiLeaks выявила отличия Медведева от Путина и придала выборам 2012 года новый смысл  1
Могущественнейшая держава современности ничего не может поделать со сливами секретной информации, организованными Джулианом Ассанжем на сайте Wikileaks. Раскрытие нежелательной правды в США уже сравнивают с терроризмом. Что ж, непонятный сайт, который всего лишь публикует достоверные факты, действительно подрывает основы государства, выворачивая его изнанку. Но это делает не Ассанж, он всего лишь инструмент в руках истории. Удар по государству, по самой идее государства нанесен новым видом письменной культуры – интернетом. И это не первый случай, когда освобождение текста устраивает революцию и перекраивает мир. Проанализировав предыдущие, мы поймем, что будет сейчас.

Тайны храма лежали открыто

В Древнем Египте письменность была уделом жрецов и храмовых писцов. Закрытость письменной культуры (знания) была стержнем иерархии. Однако социальная иерархия, а с ней и государственность, стали разрушаться с появлением курсивного иератического письма (более простого, чем иероглифы), а затем – демотического (то есть «народного») письма, доступного уже для бытовой и деловой переписки. С распространением грамотности и доступа к знаниям старые институты утратили способность держать народ в священной покорности, а это было основой былых царств. Египет зачах, а потом и вовсе был покорен греками и затем римлянами, у которых письменность была более открытой и обеспечивала более высокий военно-политический потенциал.

Если в те стародавние времена освобожденному письму потребовались века, чтобы разрушить Египет, то Гуттенберг перекроил Европу за пару сотен лет. Освободив письменность, Гуттенберг дал мощный инструмент отцам Реформации, которая изменила Западный мир. Возможность тиражирования текстов произвела целую череду религиозных войн, экономических и политических революций. Гуттенберг отнял научную монополию у монастырей, политическую монополию у королей и идеологическую монополию у Ватикана. Гуттенберг обезглавливал монархов, свергал режимы и менял границы.

По сути, Гуттенберг сделал то же, что некогда демотическое письмо: он вырвал у старых авторитарных институтов монополию на текст. Это каждый раз святотатство – воровство святости, потому что столпы государства вдруг выставляются на позор толпы, без парчи, голыми, такими же, как и люди. Ровно это сейчас делает Wikileaks с главным государством современности. А по сути, с идеей государства вообще.

Свободу тексту, войну дворцам!

У старых институтов есть два способа реагировать: запретительный и адаптивный. Адаптивный выглядит правильным, но к чему адаптироваться? Какими будут новые формы управления текстами, и есть ли там место старому авторитету? Адаптироваться к новому и неизвестному очень трудно. А вот запрещать новое – это понятно, и рука зудит. Надо срочно поймать Ассанжа! Его надо закрыть – во всех смыслах.

Но только ведь это бесполезно. На место Ассанжа встанут новые бойцы свободного текста. Самое поразительное, что у них откуда-то берутся не только последователи, но и спонсоры. И нет центра. Организационно это новая сетевая «Аль-Каида», перенесенная в информационную среду.

Тем, кто хочет понять масштаб последствий, надо сопоставить Европу за 100 лет до Гуттенберга и Европу через 100 лет после Гуттенберга. И понять, что лично Гуттенберг ни при чем. Просто в середине XV века назрела общественная и техническая потребность освободить текст. И освобожденный текст разрушил старый мир. Как и сейчас.

Движение Ассанжей в России

Перенесем исторические экзерсисы на российскую почву. И откроются интересные перспективы.

Рано или поздно число ежедневных (а не подключенных) пользователей интернета в России достигнет некоего порога. Это значит, что число юзеров приблизится к числу избирателей. Что будет с политической системой, если всем избирателям станет известно все, что знает блогосфера? Конкретнее – все, что знает Навальный? Ведь может собственных Ассанжей земля российская рождать. 

Но дело вовсе не в одних только сливах. Свобода текста делает старые авторитеты ненужными. Поэтому новая политическая повестка для российского государства, как и для американского, – что делать с освобождением текста? Как адаптироваться? Кого закрывать? 


Нулевые годы были сезоном охоты на коллективного Ходорковского – некоего бизнесмена, чересчур самостоятельного и не желающего делиться. Следующее десятилетие врагами народа и главными сидельцами будут интернет-деятели, постоянно «ворующие» «сведения, составляющие коммерческую и гостайну», «распространяющие клевету» и занимающиеся другими видами «информационного терроризма». 


Так же, как и для западных государств, запретительные реакции окажутся в конечном счете неэффективны. Вычислить конечное состояние системы интересно, но это большой и сложный вопрос, а сейчас можно примерно рассчитать скорость изменений.

Выбор становится содержательным

Скорость революционных преобразований, производимых освобожденным текстом, а также жесткость и жестокость реакций старых институтов в России зависят от трех факторов:

1. от темпов технического интернет-охвата;
2. от роста доли цифровых поколений в популяции;
3. от того, кто придет к власти в 2012 году – Путин или Медведев.

Принято считать, что политическая разница между Путиным и Медведевым несущественна, есть просто оттенки восприятия. Шансон–айфон, все такое. Но посмотрим на разграничение компетенций. Премьер-министр курирует ключевые вопросы сырьевого комплекса, экспорт углеводородов – становой хребет стабильности и благополучия. Президенту вверено модернизированное будущее России. Один – повелитель нефтегаза, другой – покровитель интернета. Разделение выглядит ассиметричным. Да только в новых условиях эта асимметрия может заиграть по-новому. Фактор интернета через 5–10 лет с точки зрения удержания контроля и сохранения стабильности может приобрести больший политический вес, чем фактор нефти.

Единственная сфера, где Путин с Медведевым диаметрально противоположны, – это как раз отношение к интернету. Исходя из этого, можно прогнозировать, как каждый из них будет реагировать на вызовы новой революции освобожденного текста. И хотя запретительные меры будут преобладать у обоих (старая система не может не сопротивляться), совершенно очевидно, что баланс запретительных и адаптивных реакций при Медведеве будет совершенно не таким, как при Путине. Отличаться будет и жесткость запретительных реакций. А также – скорость разрушения старых институтов, все равно неизбежного. 


Так что выбор в 2012-м, как ни странно, будет довольно судьбоносным. 

ТЕГИ:
Темы: Государство и СМИ
Отрасли: IT, Общественные настроения, Политический процесс, Регулирование
Компании и организации: WikiLeaks
Персоны: Ассандж Джулиан, Гуттенберг Карл-Теодор цу, Медведев Дмитрий, Путилов Александр
Страны: Россия, США

 ..."(полный текст) P.S... (НЕЗАКОНЧЕНО!)

"...Когда говорят, что вот это мусульмане, и они так действуют, потому что они мусульмане, [это подмена понятий]. Часто люди действуют как узбеки, дагестанцы, чеченцы. Не все дагестанцы посещают мечети, хотя доля дагестанцев, посещающих мечеть, больше, чем [доля] черкесов. Когда говорят, что мусульмане танцевали на Красной площади лезгинку, то они танцевали как кавказцы, не имея в виду, что они мусульмане. Эти вещи надо четко разделять. Для жителя Москвы, который мало знает об исламе, эти противоречия не бросаются в глаза. "...

"... 

РЕЛИГИЯ      24.11.10 | 13:52       RSS
«Люди спрашивают: а почему эти «чучмеки» носят футболки с надписью «Россия»?»
Этнограф, исламовед Ахмет Ярлыкапов о росте числа мусульман в Москве и о том, сможет ли Собянин с ними договориться  41
Выступление старшего научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН Ахмета Ярлыкапова в музее им. Сахарова, посвященное росту числа мусульман в Москве: 

Так называемая мусульманская проблема широко дискутируется в западном мире. Мы даже Запад где-то обгоняем в том смысле, что мусульмане стали вдруг [у них] проблемой. Я как ученый, занимающийся проблемами ислама и мусульман, вижу, что исламский фактор часто очень сильно преувеличен. [Часто] надо говорить не об исламе, а о других раздражителях, а выдвигается ислам, хотя он не имеет отношения к проблемам.

В целом, мусульманская община в Москве – это не единая община. Она очень разнородна с точки зрения мусульман. Она разнородна этнически и, если хотите, политически. В первую очередь, в Москве преобладают сунниты, ханафиты, которые были представлены татарами, остались далеко в прошлом. Когда проповедь в мечети идет на татарском языке странно: большинство людей, которые сидят на молитвах, ничего не понимают. 

Языком проповеди становится русский. Есть официальная часть, которая обязательно должна быть на арабском. А русский становится вне конкуренции в той части, где надо донести мысль до народа. В Москве [произошло] сильное увеличение роли суннитов с Северного Кавказа. Они ставят часто вопрос о смене языка и обрядов, потому что они подчинены другой школе.

Я могу привести примеры, где все решилось хорошо, – это мечеть на Поклонной горе. Там имам очень популярен среди северных кавказцев. Аляутдинов сразу перешел на русский язык и хорошо работает с этой частью верующих.

[Надо понимать, что] даже среди суннитов есть противоречия. Плюс у нас большая часть мусульман – узбеки, таджики, их доля растет. Они не очень хорошо понимают по-татарски, хотя им проще понять татарскую речь [чем кавказцам]. Но им часто комфортнее в мечети с русским языком проповедей. Плюс, Москва – это мегаполис, здесь распространен интернет. 

Москва – это место, где можно найти представителей всевозможных течений ислама. Начиная от традиционных течений, и заканчивая редкими странными течениями последователей шейхов из Пакистана. Весь спектр современных исламских течений представлен в Москве. Трудно найти по всему миру течение, которое не было бы представлено в Москве хоть парой людей.

Я уже не говорю о шиитской части общины. Она совершенно особая, хотя и мало проявляется в Москве, но, тем не менее, она существует. Она делится на традиционную шиитскую – это в основном азербайджанцы, и неофитов – это в основном этнические русские, которые обратились в ислам и проповедуют шиизм. С такой мозаикой имеет дело московская публика. Говорят: мусульмане – они. Кто эти они? Это граждане самых разных стран. 

– Можно ли говорить, что существует единая исламская умма? Они идентифицируют себя как мусульмане или как этнос?

– Если вы спросите у самих мусульман, то они скажут, что они – одна единая умма, но на деле даже община в Москве серьезно разобщена. Есть муфтий, соборная мечеть, но реально община очень разнообразная. Для молодежи, которая принадлежит к экзотическим направлениям, для них пакистанский шейх больший авторитет, чем шейх московский. Это разнородное и противоречивое сообщество, которое собирается в разных местах. В мечети на Поклонной горе больше кавказцев.

– Как это влияет на образ жизни? Что такое исламский образ жизни?

– Когда говорят, что вот это мусульмане, и они так действуют, потому что они мусульмане, [это подмена понятий]. Часто люди действуют как узбеки, дагестанцы, чеченцы. Не все дагестанцы посещают мечети, хотя доля дагестанцев, посещающих мечеть, больше, чем [доля] черкесов. Когда говорят, что мусульмане танцевали на Красной площади лезгинку, то они танцевали как кавказцы, не имея в виду, что они мусульмане. Эти вещи надо четко разделять. Для жителя Москвы, который мало знает об исламе, эти противоречия не бросаются в глаза. 

Все мусульмане отмечали праздник жертвоприношения Курбан-байрам. Все пришли молиться. То, что творилось вокруг мечетей, – это вопрос неотрегулированности вопроса, это проблема мечети. У нас большое количество мусульман. Есть самые разные оценки, никто не считал, нет вопроса при переписи о вероисповедании. Я встречал оценки – 2 млн, но я не проверял, не исключаю, что их больше. 

Москва сталкивается с двумя великими праздниками разговения и жертвоприношения [с большим числом мусульман вокруг мечетей], потому что у нас мечетей пересчитать по пальцам, поэтому они молятся за их пределами. Можно молиться на чистом месте вокруг мечети, им это нравится, москвичам – не очень. 

Все-таки праздники приходятся и на зиму, и на осень, на дожди и холод. Комфортнее стоять в мечети, чем на улице ради 10 минут, когда можно будет совершить молитву. Может, надо поощрять инициативы мусульман, когда они хотят строить мечети, согласовывать географию. Потому что недостаток мечетей был налицо во время Курбан-байрама.

На мой взгляд, вызывающих жертвоприношений в этом году практически не было. В интернете все раздуто. Можно спорить, но для мусульман это долг, который они должны исполнить. Проблема решается просто: выделяется место, где мусульмане никого не раздражают. Надо выделить это место в Москве, изолировать его от школ, детей. Когда происходят некоторые вещи, [исповедующие ислам] действуют не как мусульмане из-за того, что не знают, как это сделать. Например, когда животное приносят в жертву на глазах у другого животного – это неправильно. Животное не должно видеть смерть другого по мусульманской традиции.

– Вы говорите, что не удается договориться с властями о выделении отдельного места, чтобы не сталкиваться с неприятием? Какие проблемы общения с властями? Что меняется со сменой власти?

– Московские власти сменились, и меня настораживают высказывания Собянина. Мне послышалось там непонимание мусульман и попытка показать себя жестким руководителем: «мы всех поставим на место». Но не так надо решать проблему. Совет муфтиев, он в Москве в этом плане монополист. [Есть те, для кого авторитетнее пакистанский шейх], но все приходят в мечети. Совет имеет шанс представлять их интересы в процессе организации жертвоприношения. Он может представлять интересы всех мусульман. 

– Но конфликты, которые возникают, говорят о том, что договоренности не были достигнуты.

– Если есть решение, место, то должна быть поставлена информационная деятельность. Эти вопросы вполне решаемы.

– В православной общине реально верующих людей не больше 7–9%, которые соблюдают все обряды. В исламе, какой процент реально верующих, а кто является мусульманином по традиции?

– Есть термин «этнические мусульмане» – которые принадлежат этнически к этой культуре. Все сильно зависит от принадлежности к этнической общине. Среди дагестанцев и чеченцев высока доля соблюдающих. Насчет веры не буду распространяться. Доля соблюдающих среди дагестанцев и чеченцев может достигать 70%, среди ингушей и того больше. Среди татар – гораздо меньше. Это не те цифры, как у православных, но гораздо меньше, чем на Северном Кавказе. Исследований не было, я боюсь наврать, особенно по Москве, но это точно меньше 50%. 

– Существует ли российская политика в отношении мусульман?  Я не знаю такой специальной политики, есть политика в отношении мигрантов.

– Я с вами согласен, но исламофобия существует. По мне не всегда видно, что я мусульманин, но мое имя мусульманское, я хорошо чувствую исламофобию. Когда я во Франции встретился с товарищем из Дагестана, то я поприветствовал его по-мусульмански, и сидевший рядом француз посмотрел на нас с ненавистью. Она была открытая и нескрываемая. В обществе происходит смешение понятий. Многие вещи, которые связывают с исламом, с исламом не связаны. 

Когда во Франции шли дискуссии в отношении бурки... Из 5 млн французских мусульман лишь 2000 женщин носят эту бурку. Из этих 2000 большинство – француженки, которые приняли ислам и хотели показать, какие они мусульманки. Когда ношение бурки запретили, то вызвали к ней нездоровый интерес среди мусульман. Повысилась ее популярность, ее начали носить в знак протеста. Бурка к исламу имеет очень опосредованное отношение. Ислам не предписывает женщине закрывать лицо. Это национальная традиция, не мусульманская. Иранские женщины носили ее задолго до ислама, просто так получилось, что это перешло на ислам. 

– Как можно решить такие конфликты?

– С одной стороны, [нужен] путь повышения исламской грамотности, когда люди не знают, что ислам, а что нет. Но это скользкий путь, это приведет к радикализации части знающих. Для мусульман много делается, я знаю того же Шамиля Аляутдинова, который многое делает для просвещения исламского мира. Они совершенно в Москве спокойно живут, действуют.

Резкий рост исламофобии вызывает ответную реакцию. Я этих людей понимаю и сам сталкиваюсь с фобиями относительно меня. Я понимаю ответную реакцию, хотя и не поддерживаю ее. 

– Какие это фобии?

– Как мусульманин, представитель другой этнической группы... Конкретно в метро меня один раз чуть не избили. Я не сидел, и избить меня было сложно, а армянин сидел, и его было удобно бить ногами, взявшись за поручни. Весь процесс был на перегоне – я не мог ни выйти, ни сделать что-то еще. Есть другие примеры, не буду о них говорить. Есть фобии в интеллигентской среде. Я был приглашен на РБК, после передачи мне сказал [один сотрудник]: мне сказали, что придут двое чурок, ты их сильно не гоняй. Обо мне думают, как о чурке в интеллигентской среде. Это не единичные случаи. Когда с этим сталкиваешься, то резкую реакцию других людей понимаешь. 

– Какие-то политические действия могут налаживать связи?

– Ксенофобия есть, это данность, от которой никуда не денешься. Насколько тут может помочь государство? Боюсь, как бы оно все не напортило и еще хуже не сделало. Мусульманской общине сложно в том плане, что она разнородна. Я не всегда понимаю, кого понимают под «чурками». Азиаты, кавказцы? Политические меры... не знаю насколько они могут быть эффективны. Необходимо находить компромиссные решения. Мусульмане никуда не денутся из Москвы. 

– Если вспомнить конфликт вокруг строительства мечети в Текстильщиках. Исламские организации вели переговоры с властями, но с жителями не согласовали свое решение, и это вызвало негативную реакцию москвичей. Есть ли горизонтальные связи?

– Советом муфтиев России такая деятельность ведется. Особенно после конфликта в Текстильщиках. Сегодня было первое заседание при Совете муфтиев, который должен созвать круг деятелей для обсуждения такого рода проблем. Совет муфтиев России может подтвердить свою претензию на лидерство среди мусульман.

– В СМИ был тезис одного из помощников президента Татарстана, что ислам, который бытует на территории Татарстана, является более толерантным, чем ваххабитский. И чтобы отличать их, он вводил термин «евроислам». Этот термин заслуживает внимания – я его развития не нашел. Имеет ли смысл вводить такой термин? 

– Да, есть такой термин. Почему дальнейшее развитие он не получает? Потому что есть вопросы к концепции евроислама. Когда человек, который размышляет об исламе, потребляет вино, которое запрещено в Коране, ислам теряет доверие к нему. Проблема евроислама – что европейцы ожидают от него уступок. Но для мусульман это неприемлемо. Это все предписано для мусульман в Коране. Сам Тарик Рамадан находится под критикой европейских деятелей, они считают его недостаточно либеральным. Возникает больше вопросов, чем ответов. Это концепция маргинальная. Когда речь идет о религии – трудно ожидать уступок.

– Что может быть примиряющим фактором в России?

– Должен сказать, что северокавказская молодежь этот объединяющий фактор нашла. Я видел на одном форуме достаточно живое обсуждение. Люди обсуждали проблему: а почему эти «чучмеки» носят футболки с надписью «Россия»? Почему у них больше всего футболок, курток? Я считаю, что эта российская идея – она на самом деле объединяющая, дает людям ощутить общность единого дома. Среди молодежи Северного Кавказа этот проект очень популярен. Они демонстрируют тем самым, свою российскую общность через кепки, футболки, там очень популярна общероссийская символика.
Екатерина Чекмарева
ТЕГИ:
Темы: Москва, Религия
Персоны: Аляутдинов Шамиль, Рамадан Тарик, Собянин Сергей, Ярлыкапов Ахмет
Отрасли: Общественные настроения, Религия
Компании и организации: Правительство Москвы, РАН, Совет муфтиев России
Страны: Россия

 ..."(полный текст) P.S... (НЕЗАКОНЧЕНО!)