Что сказал покойник?
Обвинение, ничего не добившись от живых свидетелей, пошло на крайние меры
День сто двадцать третий Вера ЧелищеваПродолжается начавшийся на прошлой неделе допрос свидетеля Владимира Гулина (бывший сотрудник секретарской организации СП РТТ, среди клиентов которой был и МЕНАТЕП). — Доброе утро, Владимир Борисович, — первым слово берет именинник Платон Лебедев. — Доброе утро, Платон Леонидович. Поздравляю вас. Примите мои наилучшие пожелания, — прокуроры подозрительно взглянут на свидетеля, усмехнутся и уткнутся в бумаги. Лебедев свидетеля поблагодарит и продолжит допрос: — Сколько вас допрашивали? — Очень легкий вопрос, Платон Леонидович. Очень много раз. — Инструктировал ли вас кто-то перед допросом в Хамовническом суде? — Меня никто не инструктировал, потому что это невозможно, — спокойно, без малейшего пафоса, ответит Гулин. Подсудимый ему поверил и завел речь о сделках мены акций ВНК (обвинение называет обмен хищением), но Гулин что-либо пояснить по этому вопросу затруднился. И Лебедев попросил судью разрешить защите огласить прежние показания свидетеля. — Лебедев пытается дезориентировать свидетеля, оказать на него психологическое давление, — запротестовал прокурор Лахтин. — Все свои показания свидетель нам уже дал. Они были исчерпывающими (свидетель ранее заявил, что все сделки МЕНАТЕПа и его «дочек» были юридически чистыми. — В. Ч.). Но судья ходатайство удовлетворяет. Итог оглашения: об отчуждении акций «дочек» ВНК руководством ЮКОСа Гулину ничего известно не было, как и про хищение нефти. День сто двадцать четвертый — Ваша честь, у меня заявление! — заседание начинает требовательный голос прокурора Ибрагимовой. — Вчера протоколы допросов свидетеля Гулина были оглашены защитниками в совершенно искаженном виде. Так, неправильно назывались те или иные названия, более того, адвокат Мирошниченко даже ввел вас в заблуждение: сказал, что в одних показаниях запись обрывается, якобы стоит многоточие… В ответ судья нажал на кнопку диктофона — пошла запись допросов Гулина в прокуратуре. Говорить Гулину практически не приходилось — за него все говорили следователи. Например, о причастности МЕНАТЕПа и ЮКОСа к регистрации офшорных компаний. Наконец диктофон замолчал. Адвокат Краснов подвел итоги: «Было непонятно, кто является свидетелем и кто является следователем». В «аквариуме» тем временем появился мольберт, к нему с фломастером в руке подошел Ходорковский: — Владимир Борисович, у меня вопросы по нефти, — и с этими словами подсудимый вывел на ватмане в самом низу названия якобы потерпевших комапний: «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть». — Это ЮКОС, — Ходорковский вывел в самой середине ватмана слово ЮКОС и отчеркнул от него три стрелки вниз — к «потерпевшим». Вскоре весь мольберт был в стрелках. — Я вам буду перечислять компании, а вы мне будете говорить, к какой группе они относятся: что к ЮКОСу, что к банку МЕНАТЕП. Есть ли у вас информация, кто был собственником. Ваше мнение я не буду спрашивать. Мне нужны ссылки на источник: это я видел, это мне сказали, — пояснял Ходорковский и стал перечислять огромное количество зарубежных компаний. Свидетель смотрел на схему с вниманием и каждую компанию, названную подсудимым, пытался правильно отнести к тому или иному пункту. — А мы можем нарисовать нечто выходящее за пределы этой структуры? — горячо интересовался он у Ходорковского, затруднившись с каким-то ответом. — Рисовать можно сколько угодно, но как это отобразить в протоколе? — переживал не видевший в своей практике таких бизнес-презентаций судья. Схему с автографом подсудимого защита попросила приобщить к делу, правда, копию — уменьшенный вариант. — Мы возражаем! Пусть оригинал приобщают! — даже в мелочах не хотела уступать прокурор Ибрагимова. — Мы не против, но он же большой… — удивились защитники. — А я с удовольствием его приобщу! — откликнулся судья. — Схему потом можно будет на аукционе продать. — Зал засмеялся. День сто двадцать пятый На процессе начали происходить странные вещи. Со словами «наш следующий свидетель еще в пути» прокурор Лахтин вдруг попросил приобщить к делу и зачитать показания покойника. Бывший гендиректор «Томскнефти» Николай Логачев скончался в 2008 году. В 2005 году прокуратура Томской области завела на него уголовное дело. И вот в суде зачитали показания человека, данные им якобы по нынешнему «делу ЮКОСа». В некоторых протоколах вопросы свидетелю почему-то задавались в третьем лице. Например: «Что ему известно?» И Логачев якобы отвечал, что ему известно. Так, он «рассказал», что «Томскнефть» продавала нефть в ущерб себе. На это Ходорковский, в частности, заметил: — Ваша честь, я прошу вас узнать в Следственном комитете, являлся ли и в какой период господин Логачев обвиняемым и в какой момент он был переквалифицирован в свидетели, содержался ли Логачев под стражей, будучи человеком тяжело больным. Теперь это не секрет — у него была лейкемия. И когда он был из-под стражи выпущен. Эти сведения помогут вам оценить, насколько показания Логачева были самостоятельными и находился ли он под давлением. Прокуроры заерзали. — Как надзирающее лицо, — раздался в тишине голос Лахтина, — я заявляю, что Логачеву не предъявлялось никаких обвинений — по крайней мере Генпрокуратурой и Следственным комитетом, он не содержался под стражей! Уголовное дело на Логачева Генпрокуратура и СКП действительно не возбуждали, возбуждала дело прокуратура Томской области, и Лахтин не мог этого не знать. …Доехавший до суда свидетель — бывший сотрудник ЮКОСа и СП РТТ Александр Ильченко — очень нервничал, но твердо заявил, что работал «в соответствии с нормами действующего законодательства». Для порядка, Лахтин поинтересовался: оказывалось ли на свидетеля давление в прокуратуре при допросах. И — взорвалась бомба: Ильченко сообщил, что вообще-то сам проходит обвиняемым по одному из дел, что допрашивали его в качестве обвиняемого по делу 18/41-03 — так называемому материнскому делу ЮКОСа. Так прокуроры сами представили в суд живое подтверждение того, что тайное параллельное следствие по «делу ЮКОСа» продолжается. День сто двадцать шестой Свои показания в этот день давали сразу двое. Первый свидетель — Марина Соболева — работает в компании, в названии которой до сих пор стоит слово ЮКОС — ЗАО «ЮКОС-М». Карьеру Соболева начинала, когда компания еще являлась 100%-ной дочкой НК «ЮКОС», после банкротства которой «дочка» (не меняя названия) отошла аффилированной с «Роснефтью» компании «Нефть-Актив». Борясь с волнением, свидетель пояснила, что занималась в компании подписанием договоров, в том числе по купле-продаже нефти, но в суть сделок не вникала. — Марина Константиновна, — спросил Лебедев, — а известно ли вам что-либо как замгендиректора «ЮКОС-М» о каких-то судебных претензиях к компании в 2003—2005 годах? — Нет. Не известно. — Великолепно! Ваша честь, «ЮКОС-М», согласно сфабрикованному обвинению, похитила всю нефть в 2000 году у «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» и «Самаранефтегаза» (ныне — «потерпевшие»). И свидетель сейчас сказала, что до 2009-го включительно расхитителей всей нефти вообще никто не трогал… Следующий свидетель, ныне — пенсионер, в прошлом — номинальный гендиректор компании «Марс-22» Татьяна Субботина. Прокурор Лахтин спрашивал все о том же: интересовался ли свидетель, подписывая договора, ценами на нефть. Но ничем таким Субботина не интересовалась. Впопыхах Лахтин запутался и вместо «Марса-22» стал спрашивать Субботину про «Марс-23». — Валерий Алексеевич, вы же говорили про «Марс-22»… — напомнил судья. — Чем меньше было бы компаний в стране, тем легче бы жилось! Извините, Ваша честь, вырвалось… — поведал о наболевшем прокурор. Когда прокуроры вслед за свидетелем засобирались по домам, их остановил Ходорковский. Дело в том, что в минуты, когда шло заседание в Хамовническом суде, на вопросы граждан России в прямом телеэфире отвечал премьер Владимир Путин и… В общем, второй раз за одну неделю (громкое заявление в Париже) высказался про «дело ЮКОСа». Но еще ни разу не говорил Путин народу про то, на что же пошли средства, вырученные от продажи активов ЮКОСа. И как раз в преддверии решения Европейского суда по жалобе акционеров ЮКОСа Путин отчитался, что деньги уже ушли на «нужды ЖКХ». Кроме того, Путин по сути повторил пассаж о том, что Ходорковского формально судили за уклонение от налогов, но фактически «за целую совокупность совершенных преступлений». И Ходорковский с Лебедевым ответили... Заявление Михаила Ходорковского: — Ваша честь, в предварительном судебном заседании мы просили вас в качестве одного из свидетелей вызвать в суд Владимира Владимировича Путина. И для того чтобы нам, когда дойдет время до аргументации этого приглашения, не беспокоить суд необходимостью истребовать какие-то документы, я просил бы уважаемый суд ознакомиться с сегодняшним выступлением Владимира Владимировича, в котором он пояснил публично: ему известно, что деньги похищены не у тех лиц, которые являются потерпевшими по данному делу, а у иных лиц. Этим лицам они по его указанию возвращены, в той или иной форме. Поскольку иного источника денежных средств у меня, у ЮКОСа, кроме нефти, добываемой ЮКОСом, сторона обвинения не обнаружила, то очевидно, что Владимиру Владимировичу известны некоторые обстоятельства, скрываемые от суда стороной обвинения. Также, Ваша честь, я просил бы вас ознакомиться с выступлением Владимира Владимировича Путина в Париже, где он не только сказал о том, что я был осужден в первом процессе за «совокупность преступлений», но и раскрыл эту совокупность. Ваша честь, не вдаваясь в обсуждения, реальная эта совокупность или надуманная, вы как юрист, несомненно, обратите внимание, что часть этой совокупности противоречит либо включает обвинение, предъявленное мне в данном процессе. Что, естественно, не может не представлять интереса для суда. Самый осведомленный человек в государстве говорит о том, что либо я уже осужден за то, что рассматривается в данном суде (если это включено в эту совокупность), либо то, что обсуждается в данном процессе, исключается тем, за что я был осужден ранее. Ну там речь идет в том числе о налоговых претензиях… Заявление Платона Лебедева: — Ваша честь, я вполне допускаю, что вам неизвестна официальная позиция Российской Федерации, выраженная в меморандуме и дополнению к нему, которые лежат в Европейском суде по правам человека по жалобам ЮКОСа. К какому позору мы приближаемся, если совместить официальную позицию РФ в Европейском суде с так называемым государственным обвинением, которое здесь представляется… Какую страну кто где представляет, узнать вообще нельзя! Потому что в Европейском суде официальная позиция России связана с тем, что при продаже нефти и нефтепродуктов те налоги, которые заплатил ЮКОС и его структуры, были НЕДОСТАТОЧНЫ! А здесь, в Хамовническом суде, мы занимаемся совсем иной темой. Как мы будем встречать «весело» 2010 год. Там будет сразу несколько решений и не только в Европейском суде по правам человека. Я не помню, чтобы кому-либо удалось с такой вот аргументацией, которая сейчас присутствует у прокуроров в Хамовническом суде, что-либо выиграть. 07.12.2009 |
P.S... (НЕЗАКОНЧЕНО!)
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий