"...Из уст ... Грызлова уже прозвучали невнятные намеки на некую связь между дестабилизаторами-террористами, теми, кто их направляет, и теми, кто протестует, выдвигая «опасные лозунги». Короче, искушение прибегнуть к традиционным манипуляциям велико. Есть, правда, и заявления из уст президента о том, что жесткие меры против террористов и, скажем, действия по укреплению безопасности на транспорте не должны затронуть прав и свобод граждан. Которых, правда, осталось так мало, что их вполне можно смахнуть незаметно. По случайности. В пылу борьбы."...

..."...

После трагедий в России обычно лишают не должностей, а гражданских свобод

Крупные теракты против гражданского населения — это всегда оружие двойного назначения. Оно бьет по мирным, ни в чем не повинным людям, убивает их и калечит, остальным несет страх и ощущение незащищенности. Это оружие бьет также по власти и государственной машине, показывая им, что они вовсе не такие крутые, как о себе возомнили, что им не под силу выполнить свою главную функцию — защитить своих сограждан. А потому у всех крупных терактов есть политические последствия. Там, где государство и правительство — это сфера обслуживания населения, где каждой политической команде дышит в затылок другая, готовая по итогам следующих выборов взять на себя труд это обслуживание обеспечить, последствия оказываются двоякие.  Это а) скорая смена политической власти (как в Испании после взрывов в поездах) или хотя бы ее отдельных представителей, отвечающих за безопасность (как в США после сентябрьской трагедии 2001 года).  И б)  серьезные меры по укреплению безопасности граждан, технические и организационные. Чаще всего — и то, и другое вместе. В некоторых странах укрепление системы безопасности обходится без какого-либо ущемления прав и свобод граждан.  Классический пример — Великобритания после взрывов в лондонском метро в 2005 году. Бывает и несколько иначе: например, как в США после атаки на нью-йоркские башни-близнецы в 2001 году. Где кроме отставки шефа ЦРУ и перестройки силовых ведомств ввели и административные меры, временно ограничившие некоторые права граждан. Многим гражданам это не понравилось, остальные хоть и согласились с этими мерами, но стали внимательно контролировать власть, чтобы она не вздумала эти незначительные ограничения превратить в более значительные. Правда, в США никому и в страшном сне не могла прийти идея бороться с «Аль-Каидой» при помощи назначения губернаторов штатов Белым домом или перехода к выборам конгрессменов по партийным спискам. Другое дело — Россия. У нас теракты — это не только скорбь по погибшим и ненависть к убийцам. У нас — это и ожидание каких-то нелепых и опасных политических сюрпризов, действий, не имеющих никакого отношения к безопасности граждан. Скорее к безопасности самой власти и ее стремлению сохранить собственный контроль над страной. Опыт у нас здесь удручающий. Взрывы домов в 1999 году стали прелюдией ко второй чеченской войне (которая, судя по взрывам в московском метро, продолжается и поныне). Трагедия «Норд-Оста» на Дубровке в 2002 году привела к окончательному добиванию «проштрафившегося» НТВ, да и всей оперативной журналистики, через введение очень жестких и очень спорных «антитеррористических» поправок в закон о СМИ. Взрыв в феврале 2004 года на перегоне между «Павелецкой» и «Автозаводской» повлек за собой нелепое с точки зрения борьбы с терроризмом, но очень болезненное для СМИ изгнание из метро и с прилегающих к нему территорий (50 м) лотков и отдельных распространителей с газетами и журналами. В этом же году летние подрывы самолетов и взрыв у метро «Рижская» в Москве возвестили о старте бешеной карьеры Рамзана Кадырова как кремлевского наместника в Чечне и фактически одного из хозяев России. И, наконец, хрестоматийный с точки зрения политической макротехнологии Беслан, после которого произошла масштабная ломка политической системы России — с отменой выборов губернаторов, упразднением в Госдуме одномандатников, с антидемократическими изменениями избирательной системы в целом. Какие политические сюрпризы ожидают нас сейчас, после взрывов на Страстной неделе? Что победит? Выработавшийся у власти рефлекс закручивать все подряд, если что-то разболталось в системе безопасности? Навык бороться с жестокими терактами ужесточением режима? Или, наконец, здравый смысл, подсказывающий немедленную перестройку системы безопасности граждан, желательно под контролем самих граждан, которые в эту перестройку должны как минимум поверить? Понятно, что от дурных навыков избавляться трудно. Понятно, что в будущем году начнется очередной избирательный цикл, воспринимаемый властным сообществом как время опасностей и смутных карьерных угроз. П онятно, что очень беспокоит в связи с этим непредсказуемый рост демонстраций и митингов. Из уст как всегда великолепного Грызлова уже прозвучали невнятные намеки на некую связь между дестабилизаторами-террористами, теми, кто их направляет, и теми, кто протестует, выдвигая «опасные лозунги». Короче, искушение прибегнуть к традиционным манипуляциям велико. Есть, правда, и заявления из уст президента о том, что жесткие меры против террористов и, скажем, действия по укреплению безопасности на транспорте не должны затронуть прав и свобод граждан. Которых, правда, осталось так мало, что их вполне можно смахнуть незаметно. По случайности. В пылу борьбы. Андрей Липский 31.03.2010

 ..."(полный текст) P.S... (НЕЗАКОНЧЕНО!)